Голод суккуба - Страница 37

Часа через два я наметила цель. Он был молод и мускулист, эротичные средиземноморские черты придавали ему особый шик. Я предположила итальянские корни. Еще он был мил, застенчив и изумлен тем, что я с ним танцую. Его друзья удивленно наблюдали за нами издали.

Мы двигались в битком набитом пространстве танцпола среди потных беснующихся тел. Я прижималась к нему еще теснее, чем требовалось в такой давке, мои руки скользили по его телу. Но когда соприкоснулись наши губы, он отпрянул.

Он сообщил мне — мямля и запинаясь на каждом слове, — что у него есть подружка. Это не явилось для меня неожиданностью. Мы остановились, зажатые со всех сторон, и я прикинулась донельзя смущенной собственной дерзостью, якобы не замечая, какого труда ему стоило признание.

— Э, подожди, — воскликнул он, увидев, что я собралась уходить.

Судя по голосу, он разрывался на части. Это был голос человека, пытающегося дать разумное объяснение тому, что объяснению не подлежит. Ужас исказил его лицо.

— Я думаю, мы все же… все же можем… потанцевать. Ведь правда?

Пять танцев спустя я лестью и подкупом уговорила официанта предоставить в наше распоряжение кладовку в подвале клуба. Маленькая и темная, она была забита столами, но для нашего дела вполне подходила. Сверху доносилась музыка, но какая именно, было не разобрать. От ритма сотрясался весь дом. Мой парень все еще нервничал, но алкоголь и благоприятная возможность уверенно побеждали здравый смысл. Я ему не представилась. И не поинтересовалась, как зовут его.

Я притянула его к себе, и мы стали целоваться — от таких яростных поцелуев ходишь потом с распухшими губами. Его руки начали с бедер, а затем поползли выше, поднимая кружевную блузку и обнажая груди. Он ласкал их как-то недоумевающе, будто знакомясь с их формой и размером, отчего у меня выступили и отвердели соски. Он наклонился, припал к одному губами и стал жадно сосать. Ощутив его нежно покусывающие губы, я одобряюще всхлипнула и опустила руки, чтобы ослабить у него ремень.

Он выпрямился, и теперь пришла моя очередь пасть — в буквальном смысле. Стоя на коленях, я стащила его боксерские трусы, высвободив натянувшее ткань вздыбленное естество.

Я провела языком по головке, слизнув несколько уже выступивших соленых капель. Затем, без дальнейших колебаний, взяла его в рот целиком, перекатывая языком и двигая губами взад и вперед на всю длину ствола. Он застонал и засучил пальцами по моей шее, пытаясь проникнуть еще глубже. В меня хлынули первые, восхитительно вкусные сгустки его энергии. Он был хорош — полон сил. Я стала сосать энергичнее, подразнив его еще пару минут, а потом оторвалась и встала. Когда я остановилась, на лице его проступило почти комическое отчаяние. Словно он поверить не мог, что я только что с ним такое выделывала. Как будто я взяла да перебила ему голени бейсбольной битой.

Облизнув губы, я улыбнулась:

— Хочешь больше? Так иди и возьми.

Это был аргумент. Раз уж я сподобилась захватить парня с изрядной жизненной силой, можно заодно выполнить квоту для Джерома и сделать что-нибудь извращенное. Парень должен чувствовать себя виноватым, изменяя подружке с другой женщиной, но он почувствует себя еще более виноватым, если инициатива будет исходить от него. Слишком уж легко сказать: «Она заставила меня сделать это». Моя роль сыграна, теперь его очередь.

Он не мог понять моих скрытых мотивов, но, казалось, что-то почувствовал. Сейчас он стоял на краю, на грани решения, от которого зависела судьба его бессмертной души. Решится или нет? Поддастся похоти и предаст женщину, которой верен? Воспользуется случаем, который может больше не представиться никогда? Или отвергнет меня и уйдет? Сохранит ли он верность?

Пока он сомневался, на моих губах ширилась томная улыбка. Я ходила по комнате, как будто в моем распоряжении было все время этого мира, как будто меня совершенно не заботил его выбор. Каблуки громко стучали по твердому полу. Я отвернулась от него и рассматривала какую-то старую картину в раме, висящую на стене. В полумраке различались только темные пятна.

Потом я ощутила его за моей спиной. Его руки легли мне на талию, скользнули к бедрам и между ягодиц. Он задрал мою минималистскую юбчонку и сдернул состоящие из нескольких тесемок черные трусики «танга». Пальцы медленно и внимательно изучали складки моего тела. Одна рука, обогнув ногу, нырнула между бедер, и я ощутила его плоть — все еще твердую, все еще наготове, — прижавшуюся ко мне.

Рука проникала все дальше, и я чувствовала шеей его тяжелое горячее дыхание. Его пальцы гладили маленький, аккуратно подстриженный островок волос между моими ногами, затем двинулись ниже и дразняще закружились на краях губ. У меня вырвался судорожный стон, и я стала тереться о него в надежде на отклик.

Его пальцы двигались в плавном ритме, распаляя меня все больше и больше. Минуту спустя эти пытливые, настойчивые пальцы вошли в меня. Я уже была влажная и скользкая, но это застало меня врасплох, и я громко вскрикнула. Другой рукой он обхватил меня за талию и прижал еще ближе к себе, продолжая водить пальцами туда и обратно. В меня снова потекла его жизнь. Во мне вскипал жар, возраставший с каждым его проникновением. Но прежде чем это ощущение достигло апогея, он вынул пальцы. Теперь я почувствовала себя неудовлетворенной. Схватив за плечи, он развернул меня, и я приготовилась к тому, чтобы оказаться на столе или прижатой к стене.

К моему изумлению, он, судорожно дыша, поставил меня на колени. Глаза его горели похотью и вожделением.